Архив | Каждый мой фильм

Каждый мой фильм - последний

6 июля 2009, 12:49

4 страницы << < 1 2 3 4

Я никогда не встречал режиссера, который был бы счастлив, доволен и испытывал душевное спокойствие. Никто не говорил, что человек не должен преодолевать барьеры, сражаться с ветряными мельницами, запускать ракеты на луну, видеть видения, играть с динамитом или уничтожать самого себя. Почему нельзя пугать кинопродюсеров? Страх - неизбежный спутник создания фильма, так что им заплатят их собственной монетой. Создание фильма - это не только проблемы и дилеммы, финансовые затруднения, конфликты обязательств и тревога. Это еще и тайные игры, воспоминания и сны. Сильно и внезапно освещенное лицо, протянутая в жесте рука, открытое пространство в сумерках, где несколько старух сидят на скамейке и едят яблоки из сумки. Или диалог: два человека, которые что-то говорят голосами, которые дают понять их характеры; возможно, при этом они смотрят в другую сторону. Я не вижу их лиц, но вынужден слушать их, ждать, когда они вернутся в следующий раз и повторят те же слова, не имеющие явного смысла, но содержащие скрытое напряжение, напряжение, о котором я все еще не подозреваю, но которое обладает коварной сладостью. Освещенное лицо, протянутая в жесте рука - словно произносится заклятие, старухи на площади, и несколько бессмысленных слов попались подобно блестящей рыбе в мою сеть, или, точнее, это я попался в сеть.

Довольно скоро, задолго до того, как идея полностью развилась, я подвергаю свое воображение практическому испытанию. Словно в какой-то игре я помещаю свои неполные и хрупкие идеи на испытательный стенд, где представлены все технические средства киностудии. Этот воображаемый испытательный стенд помогает закалить идею. Сработает ли она? Обладает ли она достаточными достоинствами, чтобы выжить в убийственной повседневной рутине киностудии, вдали от эфирной фантазии, которая ее породила?

Некоторые из моих фильмов очень быстро развились в законченный продукт. Это фильмы, умеющие приспосабливаться: трудные, но тем нее менее очень здоровые дети, о которых в самом начале можно сказать: "Вы будете содержать семью".

Но есть и другие фильмы. Они развиваются очень медленно, им может потребоваться несколько лет, они не позволят произвести себя на свет с помощью чисто технического или формального решения, если вообще их можно будет произвести на свет. Они медленно движутся в сумерках и, если я хочу добраться до них, я должен отправиться в эту страну сумерек и искать связи, людей и ситуации. Отвернувшиеся лица говорят; странные улицы, великолепные виды становятся различимыми сквозь оконное стекло; глаз светится в полумраке и трансформируется в сверкающий драгоценный камень, который разбивается со стеклянным звоном. Открытая площадь в осенних сумерках - это море, старухи превращаются в темные, искривленные деревья, а яблоки становятся детьми, которые играют - строят замки из песка на морском берегу, о который разбивается прибой.

Внутреннее напряжение остается - частично в написанном слове, частично в мыслях и частично в латентных идеях, которые готовы расправить крылья и взмыть в высоту, опираясь на свои собственные силы. Эти силы становятся особенно важными, когда сценарий готов, ибо им предстоит выполнить физическую работу по созданию фильма.

Что значит "кинорежиссура"? Если бы я задал этот вопрос своим читателям, я получил бы разные ответы, но чаще всего мне ответили бы, что кинорежиссура - процесс превращения сценария в изображения. Это очень важно, но этого недостаточно. Для меня это очень тяжелая работа: боли в спине, уставшие глаза, запах грима, пота, дуговых ламп, вечные напряжение и ожидание, постоянная борьба между выбором и необходимостью, моим представлением и реальностью, честолюбием и беспомощностью. Ранние утра сопровождают бессонные ночи, напряженная жажда жизни, своего рода фанатизм, полностью направленный на работу, где в итоге я становлюсь действующей частью фильма, бесчувственным винтиком, слабостью которого является потребность в пище и питье. Странно в этом то, что, будучи полностью поглощенным конкретной работой, я часто нахожу основную идею следующего фильма в безумной и суматошной атмосфере киностудии. Те, кто считает, что работа на студии связана с экстатическим безумием, истерическим возбуждением, ужасной дезорганизацией, ошибаются. Создание фильма - дорогой и требовательный колосс, который требует ясной головы, методичности, холодного расчета и точных оценок. Для этого нужно иметь ровный характер и неземное терпение.

У исполнительницы главной роли черные круги под глазами - 10000 крон на пересъемку. В водопроводной воде иногда оказывается слишком много хлора, что приводит к пятнам на негативе, - переснять. Вызывающий актеров мальчик для одного из них оказывается Смертью - переснять с другим актером. Расходы могут стать астрономическими. Гроза и отключение электричества: мы сидим в полумраке и ждем, утекают часы, а вместе с ними деньги. Всего лишь несколько дурацких примеров. Но они должны быть дурацкими, ибо это крайне дурацкая профессия. Пытаться превратить сны в тени, разбить трагедию на 500 крошечных сцен и разыграть их одну за другой, а потом соединить кадры в единый фильм, - такова наша задача. Произвести ленточного червя длиной 2500 метров, который высасывает жизнь и душу из актеров, продюсеров и режиссеров. Вот что такое "кинорежиссура". Это и многие другие вещи, которые намного хуже. Моя связь с кино восходит к миру детства. Давайте на мгновение войдем в тайную и закрытую комнату воспоминаний.

У моей бабушки была очень большая старая квартира в Уппсале. На мне был надет фартук с карманом впереди, и я сидел под обеденным столом, "слушая" солнечный свет, который струился из огромных окон. Солнечный свет все время перемещался, колокола собора начинали звонить, а солнечный свет двигался и "звучал" особым образом. Это был день, когда зима уступала дорогу весне, и мне было пять лет. В соседней квартире играли на фортепьяно - вальсы, ничего кроме вальсов, а на стене весела большая картина, изображающая Венецию. По мере того, как солнечный свет двигался по картине, вода в канале начинала течь, голуби взлетали с площади, жестикулирующие люди были заняты неслышимой беседой. Колокола не были колоколами уппсальского собора, но их звон исходил из самой картины, как и фортепьянная музыка. В этой картине Венеции было что-то чрезвычайно поразительное. Почти такое же чудесное, как солнечный свет в бабушкиной гостиной, который не был обычным солнечным светом, но издавал особый звон. Но возможно, причиной были многочисленные колокола... или тяжелая мебель, которая в моей фантазии вела бесконечные разговоры шепотом.

Ингмар Бергман

4 страницы << < 1 2 3 4

Начало